Radio/fan в монографии Ольги Тихоновой «Радиогазеты в Советской России (1920–1930-е гг.)» сказано:
23 ноября 1924 г. «Радиогазету РОСТА» вели четыре диктора: студенты выпускного курса Центрального техникума театрального искусства (ЦЕТЕТИС, ныне – ГИТИС) А. И. Щагин и Цвиленев; эстрадный музыкант и чтец Скавронский; сотрудник Реввоенсовета, один из редакторов «Радиогазеты РОСТА», первый руководитель дикторской группы радио А. И. Гурин,
Тихонова цитирует документальное издание «История советской радиожурналистики, 1917–1945: Документы. Тексты. Воспоминания (Москва. Издательство МГУ. 1991), которое в свою очередь ссылается на Государственный архив РФ (Фонд 391. Опись 6. Дело 27. Лист. 26–35. Микрофонный материал). Непосредственно проверить не могу, но и сомневаться в таком написании оснований не вижу. Из книги Н.А.Толстовой «Внимание, включаю микрофон!»:
...Сенсацией для московских слушателей явился юбилейный выпуск радиоrазеты. Он был посвящен первой rодовщине ее выхода в эфир и проходил в Большой аудитории Политехническоrо музея. Большая часть билетов на этот вечер была разослана по московским предприятиям и по подмосковным деревням. Оставшиеся были раскуплены молниеносно.
У подъезда стояла толпа жаждавших «лишненькоrо». В толпе преобладали молодежь и чистенькие старушки в старомодных шляпках. Коrда надежда на лишний билет была окончательно потеряна, молодежь ринулась к дверям музея. Старушки как моrли скоренько побежали по домам, чтобы успеть к началу передачи. А молодежь, ворвавшись в помещение, хотела штурмом брать лестницу, но тут кто-то вспомнил: «Ведь мы на радио идем! Тише, братва! Спокойно! Чтобы ни шаrа, ни вздоха не было слышно! Даешь тишину!»
И наступила тишина. Без единоrо шороха взлетели ребята на лестницу и бесшумно вошли в аудиторию. Там все места уже были заняты.
Вошедшие располаrались на ступеньках, в проходах. Эстрада изображала радиостудию: вместо обычной кафедры стоял стол, покрытый красным сукном, перед столом поражавший всех своим внушительным видом микрофон.
После вступительноrо слова и приветственных речей редактор объявил, что стрелка часов приближается к семи. «Уважаемые товарищи, конечно, знают, что ровно в семь мы начинаем нашу передачу, поэтому просьба соблюдать тишину и не мешать тем, кто вместе с нами будет слушать rазету по радио». Уважаемые товарищи все знали. Ayдитория замерла. На эстраду вышли три диктора: Михаил Лебедев, Александр Скавронский и Александр Цвиленев (к оrорчению мноrих, Гурин был болен и в выпуске не участвовал).
Медленно подошли они к столу и сели. Лебедев занял место Beдyщеrо. Скавронский рядом с листочками текста осторожно положил на стол балалайку. Цвиленев карандашом делал последние пометки в тексте. В rлубине эстрады у рояля разместились пианист, певцы и трио баянистов.
Все ждали сиrнала к началу передачи. Секунды тянулись бесконечно. Но вот наконец в дверях, ведущих за кулисы, техник взмахнул электрическим фонариком и передача началась. «Алло! Внимание! rоворит Москва!»
Большую аудиторию Политехническоrо музея заполнил неrромкий rолос Лебедева. Были в ero тембре и блаrородство, и мяrкость, и певучесть, и металл и вcero этоrо ровно столько, сколько надо, чтобы,
услышав ero, сказать: какой же редкой красоты rолос!
Живо, убежденно и просто читал информации Цвиленев — диктор, отличавшийся правдивостью интерпретаций, выразительной подачей очерков и бесед. С острым юмором исполнил Скавронский сатирические частушки.
Виртуозная иrpа на балалайке удивила зрителей. «Что за дикторы у нас! Все умеют: и читать, и себе на балалайке подыrpывать»; — послышалось из зала, но реплики сейчас же смолкли, как только вeдyщий поднял руку и указал на микрофон.